В храмах северной группы Самбора найдены прекрасные образцы круглой скульптуры, но особое место во всех строениях комплекса Самбор Прей Кук отведено рельефу. Новый взлет храмового строительства рубежа VII — VIII веков оказал существенное воздействие на формирование пластического мышления. Придворное искусство, ставшее в этот период самостоятельным и уверенным в себе, создает богато украшенные храмовые комплексы. Одновременно с Самбор Прей Куком строятся храмы Прасат Андет (где была обнаружена наиболее знаменитая статуя Харихары), Прасат Пхум Прасат и Прей Прасат, отличающиеся гармоничным единением конструктивных элементов и рельефа. Уже в этих памятниках на раннем этапе кхмерского храмового строительства проявил себя идеальный синтез архитектуры, пластики и декора. Орнамент, покрывающий поверхность дверных колонн и перемычек, наддверных панно и оконных проемов, поражает разнообразием декоративных мотивов. Вместе с тем все орнаментированные поверхности, несмотря на разнообразие, пронизаны редкой слитностью форм, свидетельствуют о сложении нового единого стиля.

Прекрасное знание Рамаяны, Махабхараты, Пуран давало скульптурам неисчерпаемое богатство тем, а народная фантазия и древнейшие верования с удивительным разнообразием расцвечивали и осмысляли образы мифических героев. Громадную роль в изобразительном искусстве Камбоджи играли уходящие своими корнями в мифологию два связанных между собою образа: змей-наги и солнечного существа — Гаруды.

Культ змеи характерен для доисторической аустро-азиатской культуры, для доарийской культуры Ганга, для дравидийской Индии, древнего Тибета и Ирана. Но нигде он не получил такого распространения и не имел такого значения, как в средневековой Камбодже. Нага господствует на фронтонах, наддвериях храмов, гигантских парапетах, взвивается ввысь на террасах. Повсюду, в самых различных памятниках видны ее капюшоны, повсюду протянулись длинные туловища, колоссальные, достигающие подчас сотни метров.

Излюбленный кхмерами мотив змей-наги связан с сельской земледельческой религией, в которой вода играла первостепенную роль. Если придворная культура в своей религиозной основе строго следовала индийскому ритуалу, то в народных слоях нага, живущая в глубине первозданного Океана и являющаяся в сознании древних людей материализованной силой самой водной стихии — наиглавнейшая фигура, основополагающий образ всей первобытной религии. И, может быть, поэтому округлые, пластически насыщенные, объемные тела наги, опоясывающие строгие, четкие, без единой округлости кхмерские постройки привлекают особое внимание, притягивают взгляд, ведут от одного памятника к другому.

Так же часто в Камбодже (и гораздо чаще, чем в других странах, испытавших влияние индуизма) встречается изображение Гаруды, фантастического существа — полуптицы-получеловека с лапами льва. Корни возникновения этого образа также очень древние, древнее арийского эпоса и древнее Пуран. Гаруда — брат Аруны, возница Сурьи (солнца), вахана солнечного бога Вишну; часто его изображают как гения победы. В больших храмах Гаруда выполнял роль углового атланта, поддерживающего карниз; образ этот обладает поразительной монументальностью и декоративностью. Большое место занимает изображение Гаруды и в рельефе, особенно при воспроизведении широко распространенного в кхмерском искусстве индуистского мифа о «Взбивании молочного моря» или «Пахтание океана», где для извлечения эликсира бессмертия царь Гаруда перенес гору и способствовал победе дэвов. В кхмерском изобразительном искусстве Гаруда неразлучен с нагами, существами водной стихии. Нага и Гаруда олицетворяют, по представлениям древних кхмеров, дуализм мироздания. В страшных и мощных лапах Гаруды почти всегда изображены наги, поднимающие вверх головы.

Противоборство и слитность наги и Гаруды проявлялись ярче всего в рельефе, который, начиная со стиля Самбор Прей Кук, властно входит в архитектурное оформление. На фронтонах, тимпанах, наддверных плитах наряду с нагой и Гарудой появляется множество низших божеств, которые «разыгрывают» живые сцены. Чем ниже божество стоит в священной иерархии, тем свободнее его движения, раскованнее его мимика, ярче проявление эмоций, носящих земной и даже низменный характер. На стенах южной группы Самбора появляются медальоны, полные жизненной непосредственности, с изображением битв животных, сцен охоты и даже жанровых композиций. Прекрасно понимая, что в основе этих сюжетов лежит богатейший эпос, все же нельзя не поражаться жизненному драматизму и экспрессии каждой сцены, их реальному воплощению. В некоторых из них (например, «Лев, бросающийся на путника») изображение борьбы достигает редкостной по своему напряжению патетики. В других, в таких как «Дама за туалетом», передан контраст между прекрасной женщиной и прислуживающим ей непонятным горбатым существом (скорее всего это Сита и уродливая ракшаси). Одухотворенная достоверность самых ранних рельефов Камбоджи, их свободный ритмический строй лежат в основе развития рельефа. Эти черты будут присущи и более поздним кхмерским рельефам, которые в своей эволюции достигнут блестящей «летописи» на стенах Байона и Бантеай Тьхмара. Но уже самые первые из них настолько совершенны и самостоятельны, что их можно отнести к вполне сложившимся произведениям искусства.

Автор: Н.И. Рыбакова

предыдущая статья здесь, продолжение здесь.