Как бы ни обстояло дело с перспективами развития Китая, в любом случае все авторы говорят о китайской специфике. Действительно, политические и экономические процессы в КНР за последние два десятка лет поражают. Эти изменения связывают, прежде всего, с именем Дэн Сяопина и провозглашенной им политикой «модернизации и реформ». Одной из важнейших составляющих этого курса стало постепенное открытие страны внешнему миру, что положительно сказалось на развитии экономики Китая.

Так, КНР по объему внешней торговли с 32 места в дореформенном 1978 году вошла в десятку ведущих торговых государств мира уже в начале 90-х годов прошлого столетия. Изменения в экономике страны были бы не возможны без преобразования политико-идеологической парадигмы ее развития. Стратегия прагматичного подхода к решению экономических проблем (установка «не важно, какого цвета кошка, главное, чтобы она ловила мышей») нашла отражение в политике. Так, реально оценивая экономическую выгоду и стремясь укрепить международную позицию, руководство КНР достигло компромиссного решения в важном политико-территориальном споре с Великобританией по гонконгскому вопросу.

Как известно, Гонконг был «арендован» Великобританией и считался английской колонией. Хотя юридически порт имел статус колонии, он активно развивался. В результате Сянган приобрел репутацию одного из крупнейших торговых, финансовых, транспортных и информационных центров АТР, где твердые позиции занимал британский капитал. Не менее важным было его место в системе внешнеэкономических связей КНР с мировым экономическим сообществом. Экономический фактор затруднял процесс решения вопроса. Сторонам было необходимо урегулировать спор в условиях сохранения двусторонней выгоды с точки зрения экономической и желания выиграть с позиции политической (в глазах мирового сообщества). И компромисс был найден. Предложенная Дэн Сяопином концепция «одно государство – два строя» обещала Гонконгу сохранение статуса свободного порта и отсутствие изменений в общественном устройстве на 50 лет после присоединения в 1997 году. Присоединение состоялось, пока план сохранения «неприкосновенности» Сянгана выполняется. Гонконг, как и прежде, является островком стабильности, прежде всего политической. Основы этой стабильности были, по-видимому, заложены еще английским правительством, которое сразу после того, как получило остров в аренду, сумело создать здесь стабильную систему управления.

Политическая система Гонконга на раннем этапе не имела ничего общего с уже существовавшими в других колониях структурами. Она явилась основой, фундаментом для существующего сегодня в Гонконге политического строя. Нам предстоит разобраться, каковы же были причины устойчивости политической системы, и какие изменения происходили в политической системе?

Формирование политической системы Гонконга было начато англичанами сразу после подписания цинским правительством Китая 29 августа 1842 года Нанкинского договора. Это была достаточно жесткая система, типичная для управления «классическими» колониями. Столь жесткий режим англичане решили ввести во многом из соображений собственной безопасности. Как указывает один из китайских исследователей Лю Шуюн, иначе трудно было бы «управлять тем количеством китайцев, которое было на острове»[1]. Поэтому и было положено начало системе «непосредственного подчинения».

Глава Сянгана назывался ган ду 港督 генерал-губернатор. На этом этапе он совмещал в себе функции гражданского и военного главы острова, что и отражено в самом названии должности. Впервые этот пост занял Генри Поттингер. Именно для него 5 апреля 1843 года королевой был издан указ «Инван чжигао» 英王制诰 («Эдикт английской короны») или просто «Сянган сяньчжан» 香港宪诰 («Законы Сянгана»), в которых было, во-первых, объявлено о создании «колонии Сянган», а во-вторых, прописывались права генерал-губернатора и его функции. Так, генерал-губернатор:

- был полномочным представителем английской короны;

- после консультации с членами Законодательного Бюро имел право учреждать законы Сянгана;

- обладал правом созыва съездов Административного Бюро;

- мог использовать официальную печать колонии;

- имел право прекращать деятельность любого чиновника Сянгана;

- был наделен функцией казнить и миловать.

Здесь же о правах и обязанностях жителей острова было сказано кратко, но вполне емко: «Все должны подчиняться генерал-губернатору»[2].

Таким образом, документ выступил регулятором позиции генерал-губернатора сразу на трех уровнях:

1) межправительственный уровень. Осуществлял первичное регулирование отношений между Великобританией и генерал-губернатором;

2) уровень местного управления. Устанавливал нормы и принципы отношений между генерал-губернатором и органами власти – Административным и Законодательным советами;

3) нижний уровень. Расставлял приоритеты в отношениях между генерал-губернатором и чиновниками, а также генерал-губернатором и рядовыми жителями Гонконга.

Оценивая полномочия, данные генерал-губернатору английской короной, английский ученый М. Майнерс (M. Miners) в книге «Правительство и политика Сянгана» писал: «Полномочия сянганского губернатора крайне широки... если он захочет реализовать свои устремления в какой-либо сфере, то может ... превратиться в маленького диктатора»[3]. Один из губернаторов колонии, Александр Грэнтам (Alexander Grantham), описывая ситуацию на острове в то время, также утверждал, что «место губернатора – почти королевское. При его появлении все должны встать... В любой ситуации следует говорить «Да, сэр», «Да, Ваше превосходительство»[4]. В отношении рядовых жителей острова права генерал-губернатора доходили даже до возможности проверять их личную переписку.

Однако, несмотря на кажущуюся полноту власти, права генерал-губернатора были ограничены, и прежде всего тем, что они регламентировались английским правительством. Он мог использовать свои полномочия только «для защиты колониальных интересов Великобритании»[5] и нес ответственность перед английским правительством и парламентом. Одним словом, сосредоточивая в своих руках всю полноту законодательной, административной и судебной власти, губернатор одновременно оставался только представителем Британской империи, но никак не полномочным и независимым правителем.

Кроме губернатора, управление Сянганом осуществляли также два Совета, Синчжэн цзюй 行政局 (Административный Совет) и Лифа цзюй 立法局 (Законодательный Совет), или Бюро (именно так дословно переводится иероглиф «цзюй» 局 , которым обозначается название органа в китайской литературе). Однако английский вариант названия органа «council» имеет единственно правильный вариант перевода – «совет», что полностью совпадает с принятым в российской терминологии названием органа. Поэтому в данной работе будут использоваться оба варианта. Один (перевод с китайского) – 局 «бюро» – как наиболее точный, по мнению автора работы, и второй – «council» – «совет» – как ставший традиционным и более привычным.

Процесс создания, работы, принятия решений и функции Административного и Законодательного советов были изложены в отдельном документе – «Ванши сюньлин» 王室训令 («Генеральной Директиве») от 6 апреля 1843 года. Она с одной стороны, являлась дополнением к «Законам Сянгана», а с другой – имела с ними равную юридическую силу[6].

Административный Совет (сначала этот орган назывался Чжэнцзюй 政局 Политическое Бюро) начал свою работу в 1844 году и был исключительно совещательным органом. Китайские авторы указывают, что это «был генштаб для содействия генерал-губернатору при принятии решений»[7]. Но при этом самым интересным было то, что изначально генерал-губернатор, будучи обязательным председателем совещаний Административного Совета, не имел права на них присутствовать. Его представлял высокопоставленный чиновник. Вполне возможно, что эта мера имела своей целью оградить членов Административного Совета от присутствия губернатора для вынесения более объективного решения.

Административное Бюро собиралось один раз в неделю, а темы его заседаний находились в строгом секрете. Предмет обсуждения определял губернатор самостоятельно. Если же кто-либо из депутатов хотел выдвинуть тему для дискуссии, то непосредственно обсуждению предшествовала процедура подачи прошения губернатору о возможности вынесения этого вопроса для дискуссии.

Первые 30 лет работы Совета для большей централизации власти в его состав входили всего 3 служащих администрации, которые занимали места членов по факту работы на своем посту. Только в конце XIX века члены Административного Совета стали делиться на три категории:

1-я – «непременный член совета» (当然官守议员   данжань гуаньшоу июань) – в эту категорию попали, прежде всего, трое вышеупомянутых служащих.

2-я – «назначенные члены совета» (委任官守议员   вэйжэнь гуаньшоу июань) – возможно, это были служащие, занимавшие высокие посты, но не входившие в состав Совета на основании занимаемой должности. Их назначал губернатор после согласования с английским правительством.

3-я – «не имеющие должности члены совета», «неофициальные депутаты» или «депутаты без должности»[8] (非官守议员 фэй гуаньшоу июань) – такие варианты перевода можно дать этому термину. Это жители города, не занимавшие поста в аппарате управления, но богатые и влиятельные. На данном этапе – только англичане.

Произошедшие изменения многие исследователи связывают с петицией ведущих предпринимателей Гонконга, настаивавших на «предоставлении торговым кругам права на самоуправление»[9]. Поэтому опасаясь, что принятие этих требований «приведет к чрезмерному самоуправству кучки местных банкиров и коммерсантов»[10], Лондон пошел на уступки.

Среди категорий депутатов есть одна, называемая «назначенные». Однако по сути все депутаты оказывались назначенными. Во-первых, генерал-губернатором, а во-вторых – в процесс назначения вмешивалось и английское правительство (пусть иногда и формально). Таким образом, депутаты категорий «назначенных по должности» и неофициальных на деле оказывались даже «дважды назначенными».

После пересмотра «Директивы» в 1917 году было увеличено количество депутатов Административного Совета по должности. К числу обязательных членов Бюро стали относить главнокомандующего британскими войсками в Гонконге, министра по гражданским и финансовым делам, министра юстиции и министра снабжения. Причем обязательные депутаты Административного Совета одновременно становились и депутатами Законодательного.

Законодательный Совет начал работу в 1844 году. Сначала его председателем был генерал-губернатор Сянгана. Он наделялся особыми полномочиями: помимо собственного голоса, при голосовании губернатор имел право «решающего голоса», что гарантировало принятие закона или его отклонение согласно воле губернатора. Официально должен был пройти 1 месяц или больше с того момента, как законопроект станет законом[11], или по китайской терминологии «тяоли» 条例, что можно перевести и как «статут», или как «указ», или «правила». Но в экстренной ситуации губернатор имел право принять законопроект на первом же заседании. Законодательный Совет собирался каждые 2 недели на открытые заседания, кроме каникул в августе-сентябре каждого года.

Депутаты Законодательного Бюро делились на 3 категории: обязательные депутаты по должности, назначенные должностные депутаты и депутаты без должности. Сначала членами Законодательного Совета могли быть только англичане. Но уже в 70-х годах XIX века сянганские китайцы (торговцы) «превратились в силу, которую нельзя было недооценить»[12].

С 1978 года они упорно выдвигали требования участия в законодательной деятельности, мотивируя это тем, что количество китайцев в Сянгане в 10 раз превышает количество иностранцев, да и сумма налогов значительно превышает иностранные. Впервые губернатор Хэннеси 9 января 1880 года допустил адвоката У Тинфана в качестве неофициального члена в Законодательный Совет. Но ему пришлось уйти в отставку уже в 1883 году, так как он потерпел банкротство «в ходе спекуляции земельными участками в январе 1870 – мае 1881 года»[13].

Затем представителем китайского населения был Хуан Шэн, окончивший англо-китайский колледж в Гонконге. Его сменил Хэ Ци, также получивший образование в Англии. Таким образом, при всей незначительности прав членов Законодательного Совета избираемые туда представители от китайского населения обязательно должны были иметь европейское образование. Кроме того, они, по-видимому, с готовностью сотрудничали с колониальными властями.

Кстати, в Административный Совет китайцы не допускались значительно дольше. Впервые только в 1926 году, чтобы «смягчить китайское настроение противостоять Англии и заставить сянганцев быть верными»[14], в ходе сянган-гуанчжоуской забастовки губернатор Клементи назначил китайца английского происхождения Чжоу Баицзюй неофициальным депутатом Административного Бюро.

Министр иностранных дел Великобритании Чемберлен заявил, что китайцам нельзя доверять обсуждение засекреченных тем. В связи с этим после утверждения в должности Чжоу Байцзюй депутатам Административного Бюро было запрещено рассматривать секретные дела[15]. Тем не менее, факт остался фактом – китаец стал депутатом, и это была значительная уступка со стороны Великобритании.

Полномочия депутатов Законодательного Совета, как уже было сказано, большей частью были номинальными, и фактически никто из депутатов не мог повлиять на принятие или непринятие законов. Среди полномочий выделяются: принятие уже принятых в английском правительстве законов; обсуждение годового бюджета (при этом можно было только принять, отвергнуть или урезать бюджет, но не добавить дополнительные статьи расходов); консультирование генерал-губернатора по вопросам законотворчества.

При этом любой законопроект, попадавший на обсуждение в Законодательный Совет, уже должен был быть утвержден депутатами Административного Совета. Количество неофициальных депутатов было сначала меньше общего числа назначенных должностных депутатов и обязательных депутатов по должности (из них же большая часть, как мы помним, одновременно была и депутатами Административного Совета), поэтому вопроса о непринятии законопроекта не было.

Административное управление колонией осуществляли департаменты. Сначала их было немного. Уже упоминавшиеся в работе департамент снабжения (позже переименованный в департамент по финансовой политике[16]), департамент юстиции, департамент по государственным делам, департамент по китайским делам. Увеличение числа департаментов происходило особо интенсивно после Второй мировой войны. Так, в 1947 году был создан департамент труда (для контроля над условиями труда, регистрации профсоюзов, решения трудовых конфликтов и т.д.). В 60-е годы были созданы департамент по вопросам образования, департамент полиции, департамент печати и информации. Главы некоторых из этих и других департаментов (всего на тот момент их было около 30) входили в состав Законодательного и Административного Советов, другие туда назначались.

Формирование местных органов управления началось значительно позже центральных, а именно в первой половине XX века. Сначала к ним относился только городской Совет (представительный орган Гонконга и Цзюлуна). Именно в отношении городского Совета впервые был выдвинут план конституционной реформы в 1947 году. Уже тогда предполагалось сделать этот орган выборным. В совет мог быть избранным любой англичанин не моложе 23 лет, проживший в колонии безвыездно не менее года. Лица других национальностей должны были прожить в колонии не менее 6 лет[17]. Однако пока план остался нереализованным.

Управление «Новыми территориями» происходило по другой схеме. Здесь было 4 крупных административных района, которые возглавляли районные офицеры. В их распоряжении находился большой аппарат служащих. 27 подрайонов образовывали сельский комитет (в его полномочия входило решение бытовых споров), председатели и заместители председателей которых входили в сельский Совет. Этот орган получил в 1960 году статус представителя интересов жителей «Новых территорий».

Такой была структура органов центрального и местного управления на раннем этапе функционирования политической системы Сянгана. Структура центральных органов управления не претерпела значительных изменений и «если бы первый губернатор Сянгана Поттингер оказался здесь в начале 80-х годов XX века, то единственным, что он узнал, были бы горные вершины и политическая система острова»[18].

Еще одним важным аспектом ранней политической системы Сянгана являются уступки, на которые шло английское правительство. Об одной из них (допуск китайцев в состав депутатов) уже было сказано. Не менее важным был целый ряд уступок, касающихся численности депутатов Советов. Количество депутатов Административного Бюро колебалось значительно менее интенсивно, чем количество депутатов Законодательного Совета. Впрочем, для нас особое значение будет иметь не столько количественный компонент, сколько время и причины уступок английской стороны. Дело в том, что даты внесения изменений соответствуют периодам обострения отношений между странами. Тогда для смягчения обстановки Англия шла на относительную децентрализацию своей власти ради сохранения работы системы в целом.

Первая уступка была сделана в 1917 году после пересмотра «Директивы» 1863 года. В этот момент недовольство управлением колонией привело к выступлениям в Сянгане. Великобритания, ослабленная на последнем этапе Первой мировой войны, увеличила общее количество депутатов до 14 человек.

Увеличение числа депутатов в 1947 году связано с рядом причин. Во-первых, жители Сянгана были крайне недовольны возвращением острова под власть Великобритании (после прекращения антияпонской войны 1945 года). С другой стороны, период в целом характеризуется нестабильностью Британской империи в Азии, где в ее владениях Бирме, Индии и на Цейлоне появляются антиколониальные тенденции. Чувствуя общую устойчивость положения, Великобритания решила закрепиться хотя бы там, где было проще всего это сделать – в Гонконге. Здесь даже незначительная уступка, увеличение количества депутатов на 1 человека, привела чашу весов в состояние равновесия.

Самые крупные изменения произошли позже, в 60-е – начале 70-х годов. Число депутатов было увеличено до 26 человек в 1964 году, а уже в 1976 году – до 42 человек. Эти уступки были крайне актуальны в напряженной обстановке того времени. Впрочем, для того периода характерны и другие нововведения. Так, для сокращения разрыва между колониальной администрацией и местным населением власти создали в 1963 году приемную неофициальных членов Административного и Законодательного Советов – Office of the Members of the Executive and Legislative Jouncels. В ее задачи входил прием жалоб от населения и передача их администрации. И последнее увеличение численности общего количества депутатов (до принятия Основного Закона Сянгана) произошло в 1982 году (до 50 человек). Это было сделано уже в ходе начавшихся переговоров по сянганскому вопросу.

В целом политическая система раннего Гонконга была достаточно стабильна, о чем свидетельствует малое количество изменений и поправок, которые вносило английское правительство. В некоторые периоды истории существования данной политической системы Великобритания занимала позицию лавирования. Суть этой позиции была не в принципиальном изменении функций системы управления Гонконгом, а лишь в частичном ее корректировании, главным образом, на уровне местных органов власти. Об этом говорит, во-первых, сам факт их создания, а во-вторых, именно на этом уровне впервые была введена система выборов. На центральном уровне произошли лишь частичные изменения: увеличилось общее число депутатов Административного и Законодательного Советов, а также китайцы получили пусть даже формальный, но все же допуск к участию в управлении. Главный фактор сохранения политической системы это, пожалуй, устойчивое экономическое развитие острова и определяемая этим некоторая аполитичность населения. Существующая система обеспечивала определенный уровень комфорта, и большая часть населения потребности в смене правительства не испытывала.

[1] Лю Шуюн. Сянган дэ лиши («История Сянгана»). Пекин, 1997. С. 91.

[2] Лю Шуюн. Сянган дэ лиши («История Сянгана»). С. 91.

[3] Там же. С. 92.

[4] Фэй Юн и др. Дун Цзяньхуа – байнянь Сянган ди и жэнь («Дун Цзяньхуа – навеки первый человек Сянгана»). Гуанчжоу, 1997. С. 9.

[5] Лю Шуюн. Сянган дэ лиши («История Сянгана»). С. 93.

[6] Лю Шуюн. Сянган дэ лиши («История Сянгана»). С. 92.

[7] Син Цзюньцзи. Чжунго 1997. Сянган хуэйгуй («Китай 1997. Возвращение Гонконга»). Пекин, 1999. С. 25.

[8] Такие варианты перевода можно дать этому термину.

[9] Иванов П.М. Гонконг: история и современность. М., 1990. С. 20.

[10] Там же.

[11] Лю Шуюн. Сянган дэ лиши («История Сянгана»). Пекин, 1997. С. 95.

[12] Лю Шуюн. Указ. соч. С. 96.

[13] Иванов П.М. Указ. соч. С. 21.

[14] Лю Шуюн. Указ. соч. С. 94.

[15] Там же.

[16] Лю Шуюн. Указ. соч. С. 94.

[17] Colonial Annual Report. HK., 1948. P. 3 (Цит. по: Арсеньева Г.И. Современный Гонконг. М., 1968. С. 10.

[18] Фэй Юн и др. Указ. соч. С. 8.

Автор: О.М. Багдулина