Процесс обособления поэтического творчества от «музыкально­го комплекса» и его превращения в литературную поэзию наме­тился в первой половине эпохи Чжоу. На этот процесс указывает прежде всего появление (приблизительно с VIII в. до н.э.) спе­циального термина ши — «стих», «стихотворство», «поэзия», по­средством которого вначале (до I—II вв. н.э.) определялся любой стихотворныйтекст (поэтическое произведение). Показательна этимология этого иероглифа. Считается, что он восходит к пиктограмме, обозначавшей определенное действие в ритуале (процедуре жертвоприно­шения), сопровождавшееся музыкой и танцем. В его графический состав входит элемент (графема), использовавшийся в терминологических назва­ниях как культовых строений (храм), так и особой категории лиц (сы), бывших предположительно древними придворными исполнителями: музыкантами, певцами, поэтами. Судя по некоторым данным, сы либо имели врожденные физиологические аномалии (хромота, слепота), либо прошли через увечье (кастрацию) — след­ствие наказания. То есть древнекитайской культуре были свойственны распространенные у на­родов мира представления о том, что физические недостатки стимулируют развитие музыкаль­но-поэтических способностей.

Еще одним веским свидетельством в пользу процесса формирования литературной поэзии является попытка создания жанровой классификации — концепция лю и «шесть категорий [стихов]».

К древнейшим подлинным стихотворным текстам относятся надписи на бронзовых сосудах. Сегодня известно более 40 образцов стихотворной эпиграфики (X—VIII вв. до н.э.). Самая пространная надпись (248 иероглифов) помещена на сосуде, предназначавшемся в дар храму. По объему и органичности (четкая разбивка на строфы, наличие рифмы, определенная ком­позиционная схема) это полноценное поэтическое произведение. По содержанию оно вторит летописным сочинениям: в нем излагаются генеалогия владельца сосуда, а также события времен правления первых царей (ван) Чжоу. Следовательно, в момент обособления поэти­ческого творчества от «музыкального комплекса» оно, с одной стороны, сохранило за собой прежние религиозно-ритуальные функции (надписи на священных предметах), а с другой — восприняло функции и свойства иероглифической письменности.

Наряду с бронзовой эпиграфикой создавались (о чем тоже упоминается в древних сочинениях) коллекции письменных стихотворных текстов. Они состояли из записей песнопений, исполнявшихся во время жертвоприношений и придворных церемоний. Такие коллекции и послужили основой для первого в истории Китая литературно-поэтического памятника — антологии «Ши цзин» («Книга песен»/«Канон поэзии»), появление которой знаменует собой завершающую стадию процесса формирования литературной поэзии.

«Ши цзин» — одна из главных конфуцианских книг. Причем создание (составление) антологии традиционно приписывает­ся самому Конфуцию (551—479 гг. до н.э.). Это убедительно свидетельствует о том, что поэтическому творчеству в конфу­цианстве придавалось особое значение. Своеобразие компози­ции «Ши цзина»; высказывания о ши, содержащиеся в конфу­цианских канонических книгах, входящих наряду с этой анто­логией в состав свода «У цзин» («Пять канонов», «Пятиканоние»); рассуждения Конфуция, приведенные в «Лунь юе» («Суждения и беседы»), а также созданное впоследствии теоретическое сочинение «Ши да сюй» («Великое предисловие к „Стихам"/ ,,[Канону[ поэзии"») — все это позволяет надежно реконструировать взгляды на поэтическое творчество, разрабо­танные в доконфуцианской и собственно конфуцианской теоретической мысли.

В кратком виде эти взгляды постулируются в формуле ши янь чжи («стихи говорят о воле», «стихи есть воля, выраженная в словах»). Впервые эта формула воспроизводится в «Шу цзине» («Канон [исторических/документальных] писаний»), где она приписывается Шуню — одному из легендарных правителей древности: «Поэзия/стихотворный текст — это то, что передает волю [человека] в словах» (гл. «Шунь дянь» —«Деяния Шуня»). В несколько более развернутом виде формула  ши янь чжи воспроизводится в «Юэ цзи», где чжи ‘воля’ соотносится с дэ ‘добродетель’ как суммарным воплощением нравственных ка­честв человека: «Добродетель есть начало человеческой природы, музы­ка есть процветание добродетели<...> Стихотворный текст есть словес­ное воплощение его [т.е. благородной личности] воли». Еще один важ­ный вариант этой формулы, в котором ши связывается не только с «во­лей», но и с ли ‘ритуал/благопристойность’, приводится в виде высказывания Конфуция в трактате «Кун-цзы сянь цзюй» («Когда Учитель Кун удалился от дел»), составляющем гл. 29 «Ли цзи»: «Как только воля [человека] утвердится, то и стихотворство тоже утвердится; стихо­творство утверждается — и ритуал/благопристойность утверждается».

Чжи — категориальный термин, обладающий обширным понятийным ареалом. Установле­но, что в контексте древней конфуцианской теоретической мысли под этим термином имелась в виду логико-рассудочная деятельность человека, своего рода рассудочно-энергетический им­пульс, идущий от его разума (mind’s intention), а не от сердца. Поэтическое творчество рассмат­ривается в древних конфуцианских сочинениях как выражение в первую очередь ментальных способностей и нравственных качеств индивида, а не его эмоционального состояния. Такой взгляд на сущность поэзии проистекает из конфуцианских антропологических концепций, отмеченных крайне отрицательным отношением к человеческим эмоциям (цин ‘чувство/ чувства’). Они считаются проявлением низших, животных инстинктов человека, которые, буду­чи принципиально неподконтрольны разуму, искажают его «[истинную] природу» (син) и его восприятие реальности, толкая людей на совершение неосознанных или намеренно дурных поступков. Поэтому даже самые положительные в этическом смысле эмоции (например, скорбь по усопшим родителям или радость от встречи с другом) в идеале подлежали полному подав­лению. Умение контролировать собственное психоэмоциональное состояние входит в число основополагающих характеристик разработанного в конфуцианстве идеала личности — «благородного мужа» (цзют-цзы): «Учитель сказал: „У благородного мужа три Дао-Пути, и ни по одному из них я не смог пройти до конца: человеколюбивый не печалится, мудрый не сомневается, храбрый не боится"» («Лунь юй» XIV, 28 / пер. Л.С. Переломова).

Наиболее же пагубным для личности и для государства считалось чувство любви, испытываемое мужчиной к женщине, так как, оказавшись во власти любовного увлечения, мужчина не мог трезво оценивать свою избранницу, начинал потакать ее при­хотям в ущерб интересам других членов семьи, пренебрегал своими служебными (государственными) обязанностями. По­добное отношение к любовной эмоции проистекало из опыта полигамной семьи, и в первую очередь царского гарема. Конф­ликты внутри августейшей фамилии, появление фавориток и нарушение закона престолонаследия по праву первородства действительно провоцировали социально-политические кол­лизии. Позиция конфуцианства по отношению к чувству любви решительно сказалась на поэтическом творчестве: произведе­ния, повествующие о мужских любовных переживаниях, объявлялись развратными. «Воспевание мук любви, ее торжест­ва и особенно финальных ее аккордов, — отмечает, например, В.М. Алексеев, — считалось попросту неприличными, разврат­ными мотивами (инь цы), которые изгонялись из настоящей литературы не только пуристами, но и общим мнением воспитанных людей всех времен и поколений». О том, что тема любви в европейском ее понимании либо вообще отсутствует в китайской поэзии, либо занимает в ней крайне незначитель­ное место, говорят и многие другие отечественные и зарубеж­ные ученые. На самом деле «воспевание мук любви, ее тор­жества» не только имело место в поэзии Китая, но и вопло­щалось в целые тематические направления (например: гун ти ши — «поэзия дворцового стиля»; юн — «воспевания»). Однако подоб­ные направления, равно как и эпизодические произведения отдельных ав­торов, действительно порицались официальной критикой, окончательно восторжествовавшей в китайском имперском обществе в VII—VIII вв.

Такое отношение к теме любви, а также популярность специфических для европейского читателя форм ее реализации (имитация поэтами-мужчинами «женских» произведений являются особенно­стями китайской поэзии.

Автор: М.Е. Кравцова

Предыдущая статья здесь, продолжение здесь.