Только начиная с 1920-х годов, когда на помощь ученым пришла авиация, с воздуха удалось обнаружить и зафиксировать всю территорию Ангкора.

Проведение В. Голубевым нескольких аэроэкспедиций позволило открыть на территории Камбоджи множество древних городов. Шаг за шагом ученые отвоевывали у леса драгоценные постройки. Часто в зарослях джунглей находили отдельные статуи, плиты, покрытые рельефами, остатки городских ворот, мостов и заросшие водоемы, но постепенно многие из них были помещены на свои места в расчищенных и отреставрированных ансамблях.

Огромные баньяновые деревья оплетали каждый памятник гибкими, похожими на тонкие нити корнями, покрывали его целиком, проникали между камнями, и подчас для того, чтобы освободить здание от деревьев, нужно было разобрать его, а затем в том же порядке сложить заново. Этот рожденный в практике тропической реставрации метод анастилоза вернул к жизни многие драгоценные сокровища кхмерской архитектуры. Но иногда из-за необычайной прочности соединения каменных плит9 отделить их друг от друга и от связавших их еще крепче деревьев было невозможно, и чтобы не разрушить эти памятники окончательно, их оставляли в зарослях (Та Прохм, Та Сом и другие).

Заросли баньяновых деревьев, поглотившие храмовые постройки

Наряду с открытием памятников как бы возрождалась поистине волшебная старинная система обводнения страны. Древние кхмеры не ограничивались рытьем каналов, а создали сложную ирригационную систему с разветвленной сетью водоснабжения, необходимой, чтобы выращивать рис (основной продукт питания всей Юго-Восточной Азии). Извлекая максимальную пользу из ангкорской земли (три урожая в год), можно было, наконец, обеспечить стране то богатство, благодаря которому стало возможным сооружение обширных архитектурных ансамблей. На площади около 1000 кв. км производилось риса достаточно, чтобы прокормить 800 тысяч жителей (что соответствовало количеству жителей Ангкора в XII веке), кроме того, создавался значительный излишек.

Ирригационные работы, проводимые с целью повышения урожая, в конечном счете не могли не повлиять на пейзаж страны. Продуманная система водоснабжения изменила сельскую местность, прорезала ее прямыми каналами, квадратными водохранилищами и шашечными рисовыми полями. Четкая планировка приводила к созданию искусственной среды, полностью подчиненной человеку, которая сказалась впоследствии в строгой точности городского устройства, где храм, находясь в центре города, способствовал его делению на четыре части.

Впервые это соотношение между обводными каналами и городом-храмом было применено в IX веке в районе Ролуоса (с центральным храмом Баконг); в городах же Ангкора — в первой столице Яшодхарапуре (с центральным храмом Пном Бакхенг) и Ангкор Тхоме (с центральным храмом Байон) — схема осталась та же, только размер соответственно увеличился в четыре и пять раз.

В средневековой Камбодже возникла неразрывная связь между простым валом, ограждающим рисовое поле кхмерского крестьянина, и тремя поясами ограды города-храма, символически воплощающими мироздание. Разделяя территорию на храм за оградой, представляющий из себя гору, и захрамовое пространство в виде бесконечной, разбитой на квадраты равнины, кхмеры мысленно делили ее на королевскую столицу (которая идентифицировалась с центром вселенной) и на четыре стороны земли, посвященные богам индуистского пантеона. Двойная симметрия, образуемая перпендикулярным пересечением путей, ведущих к центральному святилищу, является основным законом композиции в странах Юго-Восточной Азии. Но никогда и нигде, кроме Камбоджи, не проявилось столь отчетливо деление на город-храм, воплотившийся в священном памятнике, и на страну в целом.

Именно это вселенское видение символа в его религиозном, государственном и экономическом единении и составляет особенность культуры Камбоджи эпохи расцвета. Удивительное слияние, особый дух синтеза всей человеческой деятельности могли родиться лишь в сопряжении строгого инженерного расчета, выверенных архитектурных пропорций, совершенства скульптурной отделки и своеобразия камбоджийской природы.

Реставраторы уже в первой половине XX века, поняв основную особенность организации пространства и закономерность ансамблевых решений, смогли с большой точностью рассчитать местонахождение храмов в джунглях, начать планомерную расчистку и восстановление.

Раскрытые и восстановленные памятники, прошедшие сложную реставрацию, позволили понять не только путь развития кхмерской архитектуры, но и соприкоснуться с народными ее истоками. Несмотря на то, что деревянные строения не сохранились, во многих памятниках Камбоджи (и чем больше с ними знакомишься, тем отчетливее это проступает) ясно ощутимы элементы деревянных конструкций, то есть тех исконно кхмерских форм, которые восходят к раннему периоду, предшествующему индийскому влиянию.

Перенесение в камень архитектурных форм, «рожденных» ранее в дереве, проявило себя в рельефах Бапхуона, Ангкор-Вата, Байона, в совершенно уникальных, нигде не встречаемых в камне колонках-балясинах, установленных в проемах окон, своеобразных кровлях с загнутыми концами при входе в Бантеай Срей и Преах Вихеар. Наконец, столь замечательные обходные галереи, окружающие святилище (ставшие одной из отличительных особенностей кхмерских храмов), не что иное, как оригинальное перевоплощение крестьянской хижины, установленной на сваях. Эти архитектурные элементы, вместе взятые, создают особый ритм каждого камбоджийского храма и ансамбля в целом. Причем, следуя от памятника к памятнику, можно наблюдать не только нарастание и усложненность отдельных мотивов, но и появление все большей слитности форм. Так, четкое осмысление назначения каждого архитектурного компонента, начиная со времени сложения большого стиля (то есть с пирамиды Баксей Тьямкронг, а в градостроительстве — с Яшодхарапуры), обретает свою завершенность в последнем ангкорском ансамбле — Ангкор Тхоме.

Автор: Н.И. Рыбакова

Предыдущая статья здесь, продолжение здесь.