Формирование в Японии конца XVII-XVIII века ансамбля  интерьера на основе единых декоративных качеств всех видов искусства, ставшее одной из основ художественного процесса, было возможно только при подобном сближении картины и предмета декоративного искусства. Недаром тот же Огата Корин был автором росписи на веерах, кимоно, лаковых шкатулках. Плодотворно работал он в содружестве со своим братом, прославленным керамистом Огата Кэндзаном (1664-1743).

По своей смысловой насыщенности, одухотворенности керамика Кэндзана находится в одном русле со всеми декоративными искусствами  Киото, куда можно отнести и живопись на ширмах. Славу изделиям Кэндзана принесла их роспись, частично принадлежавшая Огата Корину, частично выполненная самим мастером. Иногда она была многоцветной и яркой, положенной на поверхность сосуда густыми пятнами и мазками, иногда исполнена лишь черной тушью с ее многочисленными оттенками, как в монохромной живописи. Кэндзан синтезировал лучшие  традиции японской живописи и керамики, увидел роспись на объемном  предмете как его живой и естественный  декор. В то время как формы его  изделий просты и обычны, роспись  обладает зарядом огромного  эмоционального напряжения и силы. При этом сам мотив обычно лаконичен, рассчитан на развитую цепь  ассоциаций зрителя. Как и живописи  Корина, керамике Кэндзана, который  также был незаурядным живописцем, свойствен высокий артистизм,  приближающий его искусство скорее к духовной сфере, чем к утилитарной. В этом смысле творчество Кэндзана, хотя и оказавшее сильное влияние на современников и потомков, стояло в стороне от бурно  развивающихся ремесел, в том числе  керамических и фарфоровых производств, получавших все большее значение в художественной и хозяйственной жизни периода Эдо.

Кэндзан. Керамическая чашка для чайной церемонии. Начало XVIII в. Токио, частное собрание

Как уже отмечалось, школа Киото занимала особое место в искусстве этого времени. Она в первую очередь хранила и развивала художественные традиции прошлых веков. Центром принципиально новых явлений в культуре был столичный город Эдо. Именно отсюда шли новые веяния, распространялась новая мода, рождался новый уклад жизни большого города. С ростом городов была связана общая тенденция расширения сферы культуры. Для японского ремесленника, как и художника, это означало появление нового заказчика, уже гораздо более разнообразного по своим запросам и  возможностям, представленного и в лице  богатого купца, и мелкого торговца, и собрата-ремесленника, и крестьянина. В произведениях декоративного искусства и ремесла появляются изделия более дорогие и  изысканные и более дешевые, массовые,  отвечающие непритязательным  вкусам средних слоев. Одновременно потребовалось большое увеличение продукции, что привело к расширению традиционных производств и созданию новых. Это коснулось выпуска тканей, лаковых изделий,  керамики и особенно фарфора,  получившего широкое распространение с середины XVII века.

На развитие декоративного искусства большое влияние оказывают не только новые представления о красоте, формирующиеся в среде  горожан, но и новый социальный смысл, который получают сами вещи.  Костюм, изощренно украшенный меч, веер, брелок и лаковая коробочка-инро у пояса становятся не только выражением общественной принадлежности владельца, но и его  богатства. Новшества в декоре тканей были вызваны изменением самого отношения к одежде. Платье, подобно картине, рассматривали,  оценивая композицию орнамента, его цветовое решение. При  стабильности покроя декор становился  основой выразительности одежды.

Поскольку форма костюма не предусматривала карманов, все  необходимые мелкие предметы прикрепляли к поясу с помощью небольшого брелока - нэцкэ. Нэцкэ в виде палочки или пуговицы употреблялись и раньше, но в конце XVII века они приобретают характер миниатюрной скульптуры, расцвет которой падает на вторую половину XVIII века.

Рюкэй. Нэцкэ «Обезьяна Сангоку». Слоновая кость. XVIII в. Москва, Гос. музей искусства народов  Востока

Нэцкэ наиболее ярко характеризует вид декоративного искусства,  целиком связанного с городом. Вместе с тем в нем по-новому преломилась многовековая традиция и высокая профессиональная культура  художественного преобразования  материала. Нэцкэ как миниатюрный предмет, что-либо изображающий, будь то фигурка бога мудрости Фукуроку, цикада на листе или маска богини веселья Удзумэ, уже связан с традицией обработки малой поверхности, что характерно для ремесел Японии. Умение в  изначальной форме материала увидеть  сюжет и образ - в продолговатом  кусочке кости - рыбу, в чуть  изогнутой деревянной палочке - фигуру человека, в плотном корневище - выползающую из раковины улитку, это тоже длительная традиция.

Сюзан. Нэцкэ «Бродячий актер». Дерево. XVII в. Москва, Гос. музей искусства народов Востока

Темы нэцкэ были чаще всего связаны с бытом, с распространенными в среде горожан легендами и  поверьями. Изображения животных и растений имели смысл добрых пожеланий. При большом тематическом разнообразии нэцкэ сохраняли свою функцию брелока, и эта их утилитарность диктовала мастерам компактность формы и выбор  материала - легкого, прочного; чаще всего это были кость или дерево. В XVIII и XIX веках популярность нэцкэ была так велика, что их изготовлением занимались не только сотни  мастеров, оставивших на своих изделиях имена и печати, но и любители из всех слоев населения.

Масанори. Нэцкэ «Бог богатства Дайкоку». Слоновая кость. XVIII в. Москва, Гос. музей искусства  народов Востока

 

Автор: Н.С. Николаева

 

Предыдущая статья здесь. Продолжение здесь.

Google Analytics

Uptolike

Яндекс. Метрика

Рамблер / Топ-100