К началу VIII века скульптура приобретает все большее и самостоятельное значение в интерьере буддийского храма. Ее образы становятся более значительными и монументальными. На основе усвоения и осмысления привнесенных художественных форм постепенно складывается собственный пластический идеал. Формирование такого идеала было основным содержанием развития японской скульптуры периода Нара.

В отличие от предшествующего столетия обогащаются пластические средства выражения. Нарская скульптура обретает язык большого искусства, способного передавать глубокие чувства и сложную символику. Усложняются ее сюжеты, появляются новые иконографические типы изображений божеств. Главное божество Будда (Дайнити-Нёрай) чаще всего предстает в облике светоносного Русяна и врачевателя Яку си. Большую популярность приобретает культ богини Каннон в ее разных ипостасях. Большее разнообразие получает облик охраняющих божеств.

Гюсэ Каннон. Дерево. Бронза. VII в. Нара, Хорюдзи

Усложнение иконографии отразилось на самом пластическом языке скульптуры, повело к новому осмыслению канонических образов, их новой трактовке. Внешняя гармония, выраженная в строении лица Будды, его симметрии и покое, уравновешенности пропорций, призвана была выражать гармонию внутреннюю, совершенство духовное. Идеал по-прежнему находился в сфере духовной, а не физической, но пластически он выражался уже не через бесплотность и аскетизм, а внешнюю величавость, героизированную красоту отвлеченно-идеализированного тела, силу и мощь, замкнутость и надменное безразличие. Хотя по своим пропорциям нарская скульптура приближается к человеческой фигуре, божественная суть образов подчеркивается масштабами, всегда преувеличенными или преуменьшенными по отношению к человеку.

Величавые и возвышенно-прекрасные в обобщенности трактовки форм, спокойной плавности силуэтов и драпирующих тела складок одежды предстают буддийские божества нарского времени. Эти пластические качества, доведенные до совершенства и предельно монументализированные, были свойственны главной статуе государства - «Великому Будде» монастыря Тодайдзи. Хотя подлинное изваяние VIII века погибло во время пожара и было восстановлено в XVIII веке, сам факт сооружения колоссальной статуи (высота 16 м без постамента) был для страны событием огромного значения.

Создание статуи рассматривалось как торжество буддизма и утверждение величия и мощи централизованной монархии. Образ Будды Русяна, понимавшегося как одно из воплощений богини солнца Аматэрасу, к которой древние мифы возводили предков царствовавшего императора, становился олицетворением правителя вселенной и одновременно правителя государства. Монументальный стиль статуи Дайбуцу не мог не оказывать воздействия на все подобные изображения, во множестве сооружавшиеся по всей стране. Именно в этот период усиливаются и подчеркиваются черты национального этнического типа, все более полно проступает за отвлеченностью божества образ сильной личности, сочетающей в себе духовную мощь и величие с идеальными чертами красивого и властного человека.

Сохранившаяся голова бронзовой статуи из Кофукудзи – выдающийся памятник этого стиля. Обобщенно трактованное лицо статуи - расходящиеся дуги тонких бровей, миндалевидные узкие глаза с полуопущенными веками, прямой нос, плотно сжатые пухлые губы, круглый овал полного лица - выражало черты собственно японского идеала.

Расцвет нарской скульптуры ознаменовался не только героизированным пластическим образом Будды, выражавшим дух эпохи, но и появлением разных скульптурных жанров и типов композиционных построений. Самыми распространенными, как и в VII веке, оставались два типа изображений - отдельная статуя и группа, чаще всего из трех фигур, служившая основой алтаря и впоследствии развившаяся в сложную символическую композицию.

Изменения в пластическом мышлении, произошедшие за столетие с начала VII века до начала VIII, особенно наглядны на примере Триады храма Якусидзи, состоящей из статуи Якуси-Нёрай и двух бодхисаттв в образах божеств солнечного и лунного света - Никко и Гакко.

Триада Якуси - признанный шедевр бронзовой скульптуры, выражающий черты нового монументального стиля, пример высочайшего технического совершенства бронзового литья. Центр группы - сидящий на высоком пьедестале в канонической позе Якуси-Нёрай на фоне великолепного рельефного нимба. Справа и слева от него на отдельных пьедесталах в виде лотосов стоят фигуры бодхисаттв, чьи позы, жесты, складки одежд симметрично повторяются относительно центрального изображения. Группа стоит на единой мраморной платформе.

Триада Якуси. Бронза. VIII в. Нара, Якусидзи

Лицо Якуси-Нёрай воспроизводит тип отвлеченной идеализированной красоты, с очень обобщенно трактованными чертами, выражающими спокойствие и возвышенную отрешенность. Линия носа, прорисовка губ, круглый массивный подбородок придают ему некоторую надменность. Легкое углубление в линии бровей, губ, крыльев носа указывает на тонкий расчет восприятия крупной фигуры (ее высота 2 м 55 см) со значительного расстояния, в полумраке интерьера, где отсветы металла казались яркими бликами, а ложившиеся в углублении тени делали контуры четкими и различимыми. Это давало ощущение проработанности скульптурной формы, ее большой пластической выразительности. Живыми, естественными складками ложатся одежды, обрисовывающие формы тела, плавностью своих линий подчеркивающие общее впечатление спокойной гармонии образа.

Голова Якуси-Нёрай. Бронза. Около 685 г. Нара, Кофукудзи

 Стоящие бодхисаттвы изображены со слегка изогнутым торсом, линия наклона которого естественно возникает из-за опоры на одну ногу, отчего фигуры лишаются статичности, оказываются одушевленными мягким движением, продолжающимся в грациозном жесте рук, складках длинных шарфов, свешивающихся с плеч и падающих на торс. Повторяющие друг друга в зеркальном отражении статуи бодхисаттв создают замкнутую симметричную композицию Триады, внутри которой уже нет иератической застылости, характеризовавшей Триаду Сяка работы скульптора Тори. Здесь группа оказывается ритмически объединенной в гармоничное целое, но при этом каждая статуя живет в пространстве как самостоятельный пластический объем, по законам круглой скульптуры. Даже плоскость нимбов, образуя фон для фигур и подчеркивая фронтальность точки зрения, не уничтожает ощущения трехмерности, объемности статуй. При сопоставлении с Триадой Сяка становится особенно очевиден путь, пройденный японской пластикой за прошедшее столетие и в освоении языка выразительности и в формировании нового образного строя.

Хотя нарская скульптура в целом ориентировалась на высокие образцы танского Китая, сложению ее своеобразия способствовали как собственные идеалы японского общества и свойственные ему представления о красоте, так и материалы, употреблявшиеся при изготовлении статуй. Канонические типы китайской пластики формировались главным образом в скульптуре из камня. В Японии получили распространение такие материалы, как бронза, дерево, глина, лак-кансицу. Каждый материал обладал своими пластическими свойствами и возможностями, влияя на трактовку сюжетов и способствуя постепенным стилистическим сдвигам в скульптуре. Так, например, мягкая податливая глина давала возможность более свободной моделировки объема, передачи экспрессии, свойственной иконографии таких персонажей, как воины-стражи (две такие фигуры, датируемые началом VIII века, помещаются в воротах-тюмон монастыря Хорюдзи).

На первых порах лаковая и деревянная скульптура имитировала бронзовую в трактовке поверхности и ее золочении. По мере строительства монастырей и увеличения потребности в скульптуре лаковые, деревянные и глиняные статуи стали раскрашивать в канонические или близкие к естественным тона.

 

Автор: Н.С. Николаева

Предыдущая статья здесь. Продолжение здесь.

Google Analytics

Uptolike

Яндекс. Метрика

Рамблер / Топ-100