В начале XVIII века многие технические новшества (печать в две,  затем и в несколько красок, тиснение, использование лака и др.) позволили значительно расширить выразительные возможности ксилографии. Японская гравюра в своем авторстве коллективна, хотя на готовом листе стоит имя только одного художника, исполнявшего контурный рисунок на бумаге и размечавшего цвет.

После этого резчик делал кальки для каждого цвета и по их числу  выполнял необходимое количество досок, иногда более тридцати. Он работал по дереву продольного распила  (вишня, груша, японский самшит),  текстура которого благоприятна для передачи плавных текучих линий,  ограничивающих большие цветовые плоскости. Печатник вручную  делал оттиски, самостоятельно  подбирая оттенки цвета и решая таким образом общую тональность  гравюры.

Первые многоцветные гравюры приписывают Судзуки Харунобу (1725-1770), который использовал мягкие полутона, условную окрашенность предметов как главное средство передачи эмоционального смысла своих образов. Его привлекала не просто фиксация бытовых сцен, но их возвышенная поэтизация. Его главные мотивы - лирические сцены, повествующие не о действиях, а о чувствах - нежности, любви, грусти. Харунобу был первым  поэтом в японской гравюре, за  которым последовала целая плеяда  художников и среди них наиболее  прославленные - Киёнага и Утамаро.

Утамаро. Куртизанка Осама из дома Абура. Цветная ксилография. Около 1799 г. Москва, ГМИИ им. А. С. Пушкина

В творчестве Тории Киёнага (1752 - 1815), как и у других японских  графиков, мы не найдем прямого отражения жизненных конфликтов, он не ставил себе задачу передать  сложную психологию человека, его  индивидуальные качества. Главные герои его произведений - это  женщины из «веселых кварталов», нежные и грациозные, то занятые своим туалетом, то созерцающие пейзаж, то тихо беседующие («Ночная сцена в Синагава»). Их образная  характеристика дается художником с  помощью медленных и плавных ритмов линий, торжественных сочетаний глубоких темных тонов. Вытянутые фигуры обычно располагаются группами на фоне далекого пейзажа с низким горизонтом, что создает впечатление устойчивости,  спокойного величия.

Имя Китагава Утамаро (1753 - 1806) появилось среди японских граверов в период подъема этого искусства и скоро стало в один ряд с самыми прославленными именами.  «Искусство Утамаро - это искусство  сердца. Что волнует его сердце, то воспроизводит его кисть». Такими  словами сказал о молодом художнике его учитель, написавший  предисловие к первой иллюстрированной  Утамаро книге - «Песни раковин»,  опубликованной в 1780 году. Лиризм, воплощение не просто  определенного чувства, но его самых тонких оттенков станет характерной  чертой творчества этого художника, создавшего в 90-е годы XVIII века свои прославленные серии гравюр - «Соревнование в верности», «Дни и часы девушки», «Избранные песни любви» и др.

Героини Утамаро как будто застыли на мгновение и сейчас продолжат свое плавное грациозное движение. Но эта пауза - самый выразительный момент, когда наклон головы, пластика жеста, общий силуэт фигуры передают чувство, которым они живут, которым захвачено все их  существо. В большинстве его гравюр нет повествования, нет сюжета, сведена к минимуму детализация, не дается представления о месте действия. Нейтральный незаполненный фон гравюры делает изображение еще значительнее, заставляет сконцентрироваться только на нем, провожать глазом каждый изгиб линии, ощущать, постигать ее ритм, а через него - суть произведения, суть чувства, передаваемого  художником.

Особенности художественного  языка Утамаро ясно ощутимы в  гравюрах с крупномасштабными  изображениями, где лицо женщины  занимает почти всю плоскость листа (так называемые «Большие  головы»). Для него каждая его  героиня - воплощение какого-то одного качества или состояния, которое он и старался уловить. Легкое  кокетство и игривость, меланхолическая задумчивость, настороженное  ожидание и при этом женственная  мягкость, утонченное изящество - все это передается только линией и  цветом в совершенно особой условной манере. Линия разной толщины,  разной силы, упругости, легкости  рассказывает и о внешних качествах модели и передает невидимую  глазом, но ощущаемую внутреннюю наполненность поэтического образа, его смысл. Бег линии, ее мягкое струение или нервная пульсация создают эмоциональный тонус гравюр Утамаро, поддерживаемый тончайшей цветовой разработкой  поверхности, нежными сочетаниями  блеклых и чистых тонов. Живая плоть тела, мягкость кожи, тяжелая  масса волос, гладкая фактура шелка кимоно скорее домысливаются  нами, чем реально воспроизводятся художником. Но «домысливание» это становится возможным лишь благодаря тому, как Утамаро  провел линию щеки и шеи своей  героини, как расположил на поле  гравюры густо-черное пятно сложной  прически и нежно-розовые полосы  ворота одежды. Поставив тут же  рядом свою подпись и печать, он как будто хотел подчеркнуть, что перед нами плоский лист бумаги, но  плоскость эта - величайшая ценность, без которой невозможно искусство с его удивительным сочетанием правды и вымысла.

Тот условный жанр портрета в японской гравюре, которому был отчасти привержен Утамаро, получил совершенно особое выражение в  творчестве Тёсюсая Сяраку (работал в 1794-1795 гг.). Его гравюры очень резко отличаются от работ его предшественников и современников  индивидуальностью манеры, выбором сюжетного мотива и способом его воплощения. В них нет и тени  лирической созерцательности и  мягкости. Напротив, образы Сяраку - в основном крупные, подчеркнуто характерные лица актеров театра «Кабуки» - отмечены бурными страстями, экспрессией черт, искаженных гневом, страхом, жестокостью. Отталкиваясь от жанра  театральной афиши и театральных сцен, в котором прославились такие  мастера, как Сюнсё, Сюнтэй и другие, Сяраку отказался от иллюстративности, от передачи сюжета или  традиционного костюма и грима  актера. Его интересовала не  характеристика роли, исполнявшейся тем или иным актером, а сами чувства, составлявшие динамику  сценических образов. Для этого Сяраку  отказался от общепринятых традиций, сделав гротеск, преувеличение своим главным выразительным  приемом. Крутая линия преувеличенно большого носа, узкая щель губ с  опущенными углами, маленькие  злобные глаза, сведенные гневом  брови - таким предстает лицо актера Отани Онидзи на гравюре Сяраку. У художника не было  продолжателей, и его краткая деятельность осталась одним из самых ярких и неповторимых эпизодов в истории японской гравюры.

Сяраку. Актер Отани Онидзи. Цветная ксилография. 1794 г. Москва, ГМИИ им. А. С. Пушкина

 

Автор: Н.С. Николаева

 

Предыдущая статья здесь. Продолжение здесь.

Google Analytics

Uptolike

Яндекс. Метрика

Рамблер / Топ-100